– Спасибо тебе за прекрасную жизнь, которую ты мне подарил.
Старик коснулся ее щеки, и девушка едва не разрыдалась, заметив слезы в его глазах.
– Прощай, дитя моего сердца! – Затем он схватил ее за руку. – Никому не рассказывай того, что я сегодня тебе сообщил. Если что-то из этой истории достигнет ушей недостойных людей и те сумеют раскрыть тайну твоего рождения, они смогут использовать тебя для достижения своих неблаговидных целей. Будь осторожна! Не доверяй никому, кроме друзей, в которых ты уверена.
– Я буду осторожна, – обещала Даная. Отец закрыл глаза, задыхаясь. Грудь его тяжело поднималась и опускалась, старик с трудом втягивал воздух.
Спустя некоторое время вернулся Тоболт и дал ее отцу лекарство для облегчения боли.
Даная долго еще оставалась возле постели отца, тихо сторожа его сон. Ей многое нужно было обдумать, и от безрадостных мыслей у нее разрывалось сердце. Когда миновал полдень и тени незаметно начали вползать в комнату, она поцеловала отца в щеку и потихоньку вышла. Думать о том, как теперь сложится ее жизнь, было почти невыносимо, но она должна была выстоять.
Вскоре после полудня Даная направилась на тренировочную площадку. Она с раннего детства наблюдала за тем, как ее отец дрессирует диких животных. Когда она была совсем маленькой девочкой, ей не было и четырех лет, отец взял ее с собой в тренировочные вольеры и начал учить, как обращаться с животными. Каким далеким все это казалось теперь! Даная отперла клетку, где содержались обезьяны, и ее любимица Сада прыгнула к ней на руки. Захлебываясь слезами, Даная поцеловала обезьянку в голову и снова посадила в клетку. Отец всегда говорил девушке, что у нее природный дар приручать животных, и восхищался тем, как животные ее любят. Остановившись перед клеткой со львом, девушка просунула между прутьев руку и погладила жесткую гриву огромной кошки. Лев лизнул ее пальцы, и она печально улыбнулась, двигаясь дальше вдоль клеток. Она прощалась с каждым животным, отчетливо понимая, что больше уже никогда их не увидит.
Прощание оказалось мучительно тяжелым. Горько было расставаться со слугами, которых знала всю свою жизнь, с животными, которых любила и обучала, но больше всего с человеком, которого всегда считала своим отцом.
С печалью покинула Даная тренировочные вольеры и вернулась в дом. Завтра ей предстояло оставить его навсегда, и осознание этого разрывало ей сердце.
Рамтат стоял на носу боевого корабля Цезаря, прислушиваясь к равномерному рокоту барабанов, задававших темп гребцам. Он наблюдал, как корабль врезается в потемневшее море, с каждым ударом весел приближая его к Египту и к родному дому после долгих двух лет отсутствия, проведенных рядом с Юлием Цезарем. Но и дома его не ждал покой, на родине его бушевала война, разрывая страну на части. Он посмотрел на свои руки, вспоминая о мече, которым пришлось поработать, о врагах, которых он сразил. Рамтат безмерно устал от войны, но по возвращении домой ему снова предстояло взяться за меч.
Только Цезарь был в силах положить конец затянувшейся схватке между Клеопатрой и ее братом Птолемеем.
Родным домом для Данаи была вилла, расположенная в нескольких лигах от древнего города Ахетатона. Для девушки это был лучший из возможных миров. Владения ее отца простирались от плодородной долины Нила до бесплодных песков пустыни. Не в силах выносить страдания, вызванные неминуемой смертью отца и необходимостью срочно покинуть родной дом, Даная сделала то, что делала всякий раз, когда у нее было тревожно на душе. Она побежала в пустыню.
Бег всегда успокаивал ее и прояснял мысли. Сегодня она бежала быстрее и дальше, чем обычно, но щемящая боль в душе не проходила, и девушка не останавливалась. Благодаря напряженным занятиям с животными у нее были сильные ноги и крепкое тело. Она могла бежать долго не уставая, когда другие падали без сил.
В жарком, раскаленном небе над ней кружил сокол. Стараясь избегать колючих зарослей, Даная перебралась через осыпающуюся внешнюю стену того, что некогда было могущественным городом. Безжалостное время и пески стерли большую часть строений, а наступающая пустыня завершила остальное – история города позабылась с течением лет, и он постепенно рассыпался в прах, превращаясь в пустыню, на месте которой когда-то возник. Данае всегда было немного грустно от того, что никто уже не помнит названия разрушенного города и ничего не знает о людях, живших здесь когда-то, ходивших по этим улицам, смеявшихся и любивших.
Ее родной Египет был очень старым – таким же древним, как само время. Возможно, существовало еще немало городов, навечно похороненных в песках пустыни и всеми забытых.
За дальним горизонтом земля встречалась с небом, и Даная почувствовала себя маленькой и ничтожной по сравнению с ее бескрайними просторами. Даная потому любила пустыню, что именно здесь чувствовала себя лучше всего. Но завтра она вынуждена будет навсегда покинуть это место, проникшее в ее кровь, завладевшее ее душой.
Даная попыталась освободиться от печали и сосредоточилась на мыслях о званиях, которых удостоился ее отец в течение своей жизни. Самым почетным был титул придворного дрессировщика животных, присвоенный ему покойным царем. Из глаз девушки непрерывно лились слезы, но они мгновенно высыхали на щеках под жарким ветром пустыни. В отдалении виднелось несколько огромных песчаных холмов. Некоторые были так же высоки, как сами великие пирамиды. Один даже закрывал собой все небо. Даная остановилась и согнулась, уперевшись руками в колени, пытаясь отдышаться.
Она убежала дальше, чем собиралась, – уже за следующим подъемом располагался оазис, где часто останавливались торговые караваны. Оценив расстояние, Даная раздумывала, что лучше – вернуться домой или бежать дальше, к оазису, где она найдет прохладу и свежую воду. Пустыня с ее изменчивыми движущимися песками – опасное место. Даже те, кто думает, будто хорошо ее знает, могут затеряться в песках и безнадежно бродить по ней, пока смерть не настигнет их.
Вскарабкавшись на вершину соседней дюны, девушка увидела невдалеке оазис. Широкие листья финиковых пальм колыхались на ветру, маня ее желанной тенью. Данае пришлось перепрыгнуть через скопление камней, по-видимому, выточенных из гранита и казавшихся неуместными в этом пустынном месте. Когда она достигла оазиса, то остановилась и довольно долго медленно и глубоко дышала, потому что хорошо знала – было бы безумием напиться воды, пока не остынешь. Опустившись на колени, она поплескала водой себе в лицо, потом набрала живительной влаги в ладони и начала пить маленькими глоточками, пока не утолила жажду. Со вздохом она прислонилась к шершавому стволу пальмы, наблюдая, как ящерица прокапывает себе путь под обжигающим песком.
